До 7-10 лет психологи не советуют ничего говорить детям о протестах, политике и задержаниях. Но не замечать, что происходит что-то плохое, наши дети просто не могут. Это очень тревожное время, когда родители вынуждены отвечать на бесконечные детские вопросы: «Почему не работают мультики?», «Зачем все машины сигналят?» и «Когда вернётся наш папа?». Тему поднимает Ребёнок BY.

«Меня, честно говоря, умиляет, когда с маленькими детишками приходят. Понимаете, это праздник», — заявил Лукашенко на следующий день после выборов.

Праздника для детей не вышло — не было прогулок, не было мороженого. Хотя бы один из родителей вынужден был вечером остаться дома, потому что в центре было опасно. То, что происходит на улицах сегодня, действительно не для детей. Это страшно. От этого хочется держать ребёнка подальше, поэтому с детьми многие вынуждены оставаться дома. Но тревогу от ребёнка не спрячешь.

Сложно улыбаться вечером в ответ на шутку ребёнка, когда ты знаешь, что на улице стреляют в людей. Когда раздаются хлопки от взрывающихся гранат. Когда весь город переполнен ОМОНом и спецтехникой. Когда ни о чём другом не получается ни думать, ни говорить. Когда от тревожных мыслей сложно заснуть.

Мы ходили на выборы с 4-летним ребёнком. До 9 августа старались в его присутствии не обсуждать политику, потому что «это лишнее» и «может навредить». Не знаю, что меня подтолкнуло к тому, чтобы сесть и откровенно с ребёнком поговорить. Возможно, очереди на участке. Возможно, попытки полностью оставить всю страну без связи. Возможно, данные экзит-полов.

Я села рядом и объяснила, что сегодня мы выбирали президента. Рассказала, что есть дяди-президенты, которых мы выбираем и которые управляют страной какое-то время, а есть короли, которые хотят править всегда. И мы против того, чтобы наш президент был королем. Все эти люди, которые сигналят в машине, тоже против.

Реакция ребёнка была очень трогательной. Он сразу начал думать, как нам эту проблему решить. Насилие я отвергла сразу. Тогда он предложил договориться с охраной президента или его солдатами. «Почему бы и нет, можно попробовать», — ответила я. Ради детей взрослые обязаны найти выход. И мне стало легче, когда поделилась с ребёнком хотя бы частью правды.

Конечно, я по-прежнему не могу честно отвечать на все детские вопросы, потому что реальность может сильно напугать. Он видел спецтехнику в городе и толпу «людей в чёрном» — и мне пришлось объяснять это учениями. С ужасом представляю, что говорить, если хлопки от гранат будут раздаваться под окнами. Фейерверк? Вот такой у нас в стране «праздник»?

А ещё я постоянно думаю о том, как те люди, которые сейчас совершают насилие над безоружными, после смены возвращаются домой — смотрят в глаза детям, жене. Что они им говорят? Как оправдывают свою работу? О чём думают перед сном? Я надеюсь, что им тоже тяжело. И они не смогут бесконечно долго врать своим детям.

1

Ребёнок BY

Фото: Unsplash.com

Перед выборами политическая жизнь в Беларуси оживает. Наблюдая за происходящим, даже дети не остаются в стороне и могут ставить родителей в тупик своими вопросами: «А что это за машина такая?» (автозак), «А зачем дяди хватают людей на улице?» (задержания на акциях протеста). Подростки тем более по своей природе любят находиться в гуще событий. Как правильно говорить с детьми о политике, рассказывает Ребёнок BY.

Нужно ли родителям обсуждать с детьми вопросы политики? В каком возрасте? И как это делать правильно, чтобы не навредить? Поговорили об этом с психологом, ведущей еженедельных групп по сопровождению подростков «Своя страна» Тамарой Панчихиной.

Даже самым аполитичным родителям сегодня сложно обойти тему политики в общении с детьми, говорит психолог. Но важно понимать, какую информацию ребёнок будет способен «переварить» в силу возраста, а какую — нет.

— Рассказывая в красках всё, как есть, 5-летнему ребёнку, родители могут получить в итоге ночные кошмары. А замалчивая риски перед 12-летним подростком, вы можете в один из вечеров просто не дождаться его с прогулки.

Мы разделили детей на 3 возрастные группы и показываем, какой должна быть в идеале родительская тактика.

Дошкольники: 4-7 лет

Особенность возраста: стремление к игре.

Главная задача родителей: ограждать от негатива

В этом возрасте основное занятие для детей — игра, и именно через неё дошкольникам легче всего усвоить те или иные правила. Играя в «ограбление», дети понимают, что есть грабители, а есть милиционеры, которые ловят преступников. У ребят появляется представление о том, что есть некие правила (закон), и за их соблюдением кто-то наблюдает (в идеале так должно быть).

Специально говорить с ребёнком о том, как устроено государство, может быть, ещё рано. Но если у будущего школьника возникнет интерес, можно дать какие-то базовые знания. Максимально без эмоций и без привязки к стране.

Если ребёнок увидит на улице автозаки, в которые «дяди-милиционеры» зачем-то забрасывают прохожих, происходящее будет очень сложно объяснить маленькому человеку, убеждена Тамара Панчихина. В его картине мира такие вещи явно лишние.

— До определённого возраста ребёнок не способен «переварить» эту информацию. Если вы будете пытаться что-то объяснить ему про государство, про выборы, про политиков, про выступления людей, ребёнку просто станет страшно, он может быть в ужасе. На мой взгляд, детей нужно до определённого возраста от таких вещей ограждать, и родителю виднее, как это сделать.

Младшие школьники: 8-11 лет

Особенность возраста: сильная мотивация к учебе

Главная задача родителей: удовлетворить любопытство, но не напугать

Младшие школьники начинают интересоваться тем, что происходит вокруг. При этом в обычное время политика — это вовсе не то, что их заботит, отмечает психолог. С другой стороны, именно сейчас, в такое активное предвыборное время, дети могут начинать проявлять любопытство. Удовлетворять его родителям нужно.

— Лучше всего зайти со стороны человеческих ценностей: какие права есть у людей, почему их важно соблюдать. Если ребёнок задает вопросы о происходящем на улицах, можно рассказать, что есть люди, которые считают, что их права нарушают, и они отстаивают свои идеи на мирных акциях протеста. Приведите в пример другие страны, в которых также бывают уличные выступления. Расскажите о том, как всё должно быть в идеале — верховенство закона, сменяемость власти, честные выборы.

Удовлетворяйте любопытство, но не переусердствуйте и тем более не пытайтесь увлечь ребёнка какими-то своими политическими идеями. По мнению специалиста, у детей в этом возрасте многих других дел — для них более важных.

Подростки: 12-17 лет

Особенность возраста: чувство взрослости и интерес к межличностным отношениям

Главная задача родителей: объяснить все риски, позаботиться о безопасности ребёнка

Подростковый возраст в отношении политики — самый интересный, отмечает психолог. Подросток по своей природе должен быть злым, потому что он проходит процесс отделения от родителей, он взрослеет. Этот сепарационный процесс в норме сопровождается агрессией. На этом фоне ребёнок будет стремиться участвовать в политических мероприятиях, для него это норма.

В последнее время президент и чиновники заговорили о том, что взрослые якобы «втягивают детей во взрослые игры» (здесь Лукашенко говорит о выступлениях «пацанов 15-17 лет», а здесь вице-премьер Петришенко советует родителям «более ответственно и внимательно относиться к своим детям»). В самой этой риторике много политики. При этом Тамара Панчихина отмечает: доля истина в этих словах есть. Не разделяя ничьих взглядов и оценивая ситуацию исключительно с позиции возрастной психологии, эксперт отмечает, что подростков нужно держать подальше от политики.

Главное здесь то, что это ещё не взрослые люди.

— Злость, которую ребёнок испытывает во время сепарации от родителей, он может выражать, участвуя в акциях. При этом агрессия может быть не к власти (хотя так выглядит со стороны). На самом деле это может быть агрессия к родителям, которую подросток не может выразить. В 14 лет дочка не может подойти и сказать своей маме, что она «дура», потому что это её мама, она её любит. Свою злость подросток вынужден направлять в другое русло.

Со стороны родителей будет честно, если они объяснят подростку, что у него ещё нет права голоса на выборах, поэтому он не может полноценно участвовать в политической жизни страны. Важно рассказать, какие риски несёт в себе участие в уличных протестах, и сделать это максимально доходчиво.

— Скажите, что вы понимаете его обиду и злость, но в таких-то мероприятиях участвовать небезопасно, что это риски не для подростков. Пусть посмотрит в интернете, как выглядит автозак, расскажите ему, что там придётся находиться без родителей, неизвестно, когда мама с папой тебя из милиции заберут. Обычные житейские вещи рассказывайте. Подростки должны это всё понимать.

По словам психолога, в общении с подростками ни сейчас, ни 10 лет назад, она не замечала большого интереса к политике. Дети любят находиться там, где есть «движ», «драйв», это любопытство. У подростков ещё не может быть окончательно сформированного мировоззрения.

— До 18 лет у детей ещё нет какой-то понятной картины миры. Подросток может быть зол, потому что все вокруг злые. И будет говорить то, что вокруг говорят. Для него это выход агрессии. По-настоящему искренне подростки переживают из-за других вещей — это отношения со сверстниками, первая любовь, но вовсе не политика, убеждена психолог.

Коротко о том, что можно делать родителям:

• Рассказывать подросткам о том, что правильно, а что нет — с точки зрения закона и прав человека.
• Наблюдать за тем, что ребёнок пишет в соцсетях, и настаивать на том, что нужно избегать оскорблений — в чью бы сторону они ни были адресованы.
• Напоминать о том, какие риски стоят за тем или иным поступком, просить ребёнка думать в первую очередь о безопасности.

Что сделать не получится:

• «Накормить» детей своими политическими взглядами. Подростки считают себя более продвинутыми и современными, у них будут свои идеи и своя позиция (чаще всего как у сверстников).
• Полностью запретить говорить о политике, общаться на политические темы с друзьями, делиться своими мыслями.

«Вы не удержите подростка от всего, как можно удержать дождь? Аналогично с подростками. Но надо говорить, где может дождь идти, а где — нежелательно, тем самым оберегая ребёнка», — подводит итог психолог.

1

Ребёнок BY

Фото: Катерина Гордеева, TUT.BY

Как только появился интернет, белорусы начали делиться эмоциями с друзьями и подписчиками в соцсетях. Люди переживают за свои семьи, за детей, за отношения с близкими, критикуют учителей, взывают к совести силовиков, рассказывают о расколе внутри семьи. С разрешения авторов Ребёнок BY публикует родительские мнения.

Лариса Малахова, журналист, мама 6-летнего сына:

— Мама, это у нас в городе столько добрых людей?

— Мама, так у нас добрый город???!!!!

Мы были с ребёнком дома, в окно я увидела, что машины сигналят, люди идут. Я уже не могла сидеть дома, мы вышли. Думала, глянем и пойдём в магазин за подсолнечным маслом (как раз закончилось). А там столько людей, с детьми, с собаками, в шлепках и шортах! Просто из домов повыходили. Все улыбаются, машут друг другу, машины сигналят, машут из машин. Это был большой праздник, так радостно. И тогда Даник восторженно сказал, какой у нас добрый город.

А у меня вдруг всплыло какое-то даже не воспоминание, а ощущение из самых глубоких глубин детства: мы играем, взрослые сидят вместе после рабочего дня на лавочке, плюют семечки, смеются. И так спокойно в этом, такая уверенность, такая защищённость. А взрослые кажутся такими сильными, мудрыми. Я не заметила, когда это всё мы потеряли. Я не помню, когда на улицах закончились улыбки.

Потом дома я сказала сыну, что начался гром. Да, дождя нет, а грома много, так летом бывает. Я не хочу ему говорить, что было потом. Про убегающих людей, колонны, автозаки и всё остальное, что я наблюдала за окном. Я хочу, чтобы он не сомневался в доброте этого города. И в мудрости сильных взрослых. И я молюсь, чтобы так и было.

Катя Пытлева, журналист, музыкант, мама двойняшек:

— Голосовать мы ходили с детьми, шли прогонять плохого бургомистра — так я объяснила детям происходящее, приводя аналогии из книги про Гигантскую грушу и плохого бургомистра и Чиполлино с армией Принца Лимона.

Дети всё поняли: и что папа с мамой ходят бороться с плохим бургомистром, и что у него армия злых солдат, и что они стреляют в мирных жителей и бросают гранаты. Желают нам победить бургомистра побыстрее и говорят, что солдат можно сделать хорошими. Сил нам всем. Не сдаёмся!!!

Александр Гранкин, аполитичный отец:

— Представьте себе, что вы пришли на избирательный участок. Становитесь в очередь примерно из 500 человек. Пока ждёте, прогуливаетесь вдоль людей, видите на руках большинства белые ленты, общаетесь, все на позитиве, в надежде. Когда выходите, видите, что людей в очереди ещё больше. И белых лент в ней также много.

А вечером комиссия участка вывешивает результат, в котором твой выбор набрал 284 голоса. А оппонент на тысячу больше. Хм... Собираешься с жильцами своего района, составляешь жалобу на работу комиссии и каким-то чудом за пару часов собираешь более 600 подписей. Арифметика не сходится.

Как-то вот живёшь четверть века в этой стране, вроде все давно понятно, who is who. Такой, знаете, островок стабильности. Чистота, безопасность, смирение. Но тут, когда с враньём столкнулся так явно и так лично, лично видел другой̆ результат голосования в живых людях, общался с ними в очереди, потом общался с ними же при сборе подписей для подачи жалобы...

Тут даже самый аполитичный человек не сможет остаться равнодушным. Честно, я не тот, кто будет участвовать в прямых стычках. Перемены для меня не важнее моей свободы и семьи. Но и оставаться абсолютно глухим и слепым больше невозможно. Утопично воспитывать честных детей, вводя ложь в норму.

Анна Златковская, колумнист, мама второклассника:

— 1 сентября мой сын пойдёт в школу без цветов, хотя наша учительница не сидела в комиссии, но мой выбор идти в школу без ощущения праздника. Как жить в стране, где предательство начинается со школы? А потом нам начнут рассказывать, как мы должны сдать деньги на ремонт, мыло, воду, учебники с гербом и президентом, о том, как надо приходить по субботам на различные мероприятия, дабы поддержать подневольных учителей. Нет, я для себя решила, что больше не стану потворствовать предательству и холуйству. Будущее моего сына украли? Теперь крутитесь сами.

Мы с сыном ходили на пикет. Он долго не понимал, что происходит, почему собралось столько людей. Смотрел восторженно на ребят в форме. Пока не увидел, как они хватают мужчин и парней да заталкивают в автозаки. Мы в этот момент стояли возле «жёлтых ваз», прижимаясь спинами к забору, чтобы не попасть «под раздачу». Теперь мой 8-летний мальчик понял, что в Беларуси не так красиво и спокойно, как ему рассказывают в школе. Он узнал, что его мама против насилия.

Конечно, у меня болит сердце за то, что детство сына омрачилось страхом и болью. А что делать? Сейчас не время замирать в состоянии киселя или прятать голову в песок. Ведь всё, что я делаю и те, кто протестует против насилия, агрессии и незаконных выборов, — ради детей. Ради их будущего. Чтобы однажды можно было выйти на улицу и не опасаться, что окажешься в тюрьме.

Мама, психолог, жена офицера (анонимно):

— Включили интернет... Читаю ленту и плачу... Хотя плачу я уже третий день и ночь. Плачу от страха и беззакония, которое происходит сейчас в моей любимой и родной Беларуси.

Мой муж офицер. Я уважаю его профессиональный выбор и личную позицию. Я не скрывала и не собираюсь скрывать это. Многие решат, что я лояльна действующей системе власти, потому что она уже много лет кормит мою семью. Пусть. Так вот, три ночи подряд я почти не спала, волновалась о друзьях, которые выходили на улицы, чтобы заявить о своём несогласии. Волновалась о муже, который ночами был на службе, а за окном были слышны взрывы от звукошумовых гранат. Плакала от бессилия, что не могу оставить детей одних...

Так совпало, что 9 августа у нас было 17 лет со дня свадьбы. Утром мы поздравили друг друга, он пошёл на службу, а я пошла на выборы президента. Уже третьи выборы я голосую за женщин-кандидатов, а становится президентом почему-то «прежний» <...> Я не верю человеку, который остался у власти. Как семейный психолог я не верю в его «семью»: вижу неблагополучие и перекосы этой семейной системы <...> Но теперь о моей семье. Впервые за 17 лет нам с мужем сложно разговаривать. Впервые за столько лет я не доверяю информации, которую он мне сообщает. Возможно, он просто бережёт меня, зная, мою чувствительность.

Я считаю себя абсолютно аполитичной, специально не собираю информацию и могу лишь говорить о себе и своих чувствах. Так вот, я чувствую протест и несогласие с тем, что происходит в моей стране и моей семье.

1

Ребёнок BY