У меня сегодня был очень важный разговор по телефону. Студентка попросила поговорить с её мамой.
Маме 78 лет, она живёт сама, перевезти её к дочке сейчас нет возможности. (студентка – не по возрасту, просто я всех, кто у меня учится, я называю студентами. И это взрослые и очень взрослые люди).
Поговорить с её мамой о том, почему категорически нельзя выходить в магазин, в церковь...
Знаете, я после разговора надолго задумалась. Спросила у этой женщины и её дочки, могу ли я поделиться основным из нашего разговора.
Бабушка мне сказала: «Дочка, ты первая, чей голос, кроме моей дочки, внучки и телевизора, я слышала за эти дни. Я тебе доверяю, пиши, что хочешь».
Я по памяти записала основное из нашего разговора. Публикуя этот личный разговор, я нарушаю этику, хоть и согласовала все слова бабушки по телефону. Но это, правда, важно.
Я писала по памяти, смысл точный, а стилистика уже больше моя. Ну и я все мои вопросы убирала, оставила только «осознавания». В сносках после * – мысли от меня.
Тебе есть кому сказать, что тебе страшно? Я не могу этого сказать своей дочке, я же мама. Я даже не сразу поняла, что мне страшно. Только когда начала сама с собой вслух разговаривать. Я не знаю, чего боюсь. Я прожила жизнь. Многое страшное видела. Я не боюсь смерти. Чего я боюсь? Наверное, умереть одной.
* Пожалуйста, говорите со своими взрослыми родителями о их чувствах! Не только о своих тревогах за них. Нам часто сложно осознать свои чувства. Им это часто вообще не привычно. После того, как будут обозначены, осознаны чувства – легче будет принимать логическую информацию.
Я просыпалась, молилась, смотрела на фотографию мужа, готовила себе завтрак, пила витамины, которые обещала дочке пить, и свои лекарства, собиралась и шла в магазин, или прогуливалась к церкви. Иногда читала – глаза уже плохо видят, ходила в поликлинику – на людей посмотреть и себя показать. Сидела под подъездом, убирала в квартире. Телевизор говорит всё время, чтобы кто-то был дома. По субботам ко мне приезжала дочка с внуками. Это моя жизнь. Какая есть. Она (дочка) не понимает, что лишает меня жизни, забирая всё это. Зачем мне такая жизнь? Не говори мне, что я могу умереть. Я не могу ТАК жить.
* Нам всем сейчас сложно отказываться от того, что составляло наши «ритуалы», внешние опоры. Мы быстрее, чем пожилые люди, создаём новые. Наши родители адаптируются сложнее. То, что стало привычками, даёт ощущение стабильности, надёжности. Жизни.
Я задумалась о том, как помочь им создать новые привычки. Правило, важное для всех возрастов и контекстов: мы ничего не можем забрать, ничего не дав взамен. Это касается всего – игрушек и мультиков для детей, компьютера для подростков... Прося их оставаться дома, важно подумать, что мы можем им предложить взамен.
Я привыкла обходиться без помощи. Я боюсь быть в тягость. Я не умею жаловаться и просить. Куда моей дочке сейчас ко мне мотаться в другой конец города?!
* Я сказала ей: «Знаете, моей маме я говорю: «Мне в радость заботиться о вас. Сейчас время, когда мы можем вернуть хоть немного вложенного в нас. И это не «долженствование», а забота и любовь. И тревожиться, догадываться о том, что родителям важно – намного сложнее». Она задумалась.
Ты спрашиваешь, чего бы мне хотелось. Для себя? Деточка, я не умею хотеть. Я всегда знала, что нужно, что я должна. Я не умею жить для себя и уже не изменюсь, и не научусь. Мы из-за этого с дочкой часто ссоримся.
* Знаете, я поняла, что не буду останавливать мою маму, когда она хочет мне сейчас помочь. Я ей не позволяю многое делать, чтобы не уставала. И грущу, иногда раздражаюсь, когда она не может позволить что-то только для себя. «Живи для себя» – сложный навык для многих из этого поколения.
Вы умнее нас. Вы говорите такие сложные слова. Так красиво размышляете. Моя внучка спросила: «Бабуся, какой у тебя смысл жизни?» А какой он у меня? Он у вас, молодых, есть... Я мечтала в молодости танцевать. Когда в церкви стою – мне хорошо, как будто я маленькая со своей мамой рядом за руку.... Мне дочка говорит, когда я ей звоню: «Что ты меня контролируешь, у тебя должна быть своя жизнь». А я плачу. Мне подарили телефон – я боюсь в нём что-то напортить. Сижу, на него смотрю и с ним разговариваю.
Дочка сказала: «Когда ты хочешь идти на улицу – это эгоизм, ты заботишься только о себе». Ну что могу сказать. Может, и так. Мне иногда самой кажется, что я как маленькая. Но ты-то хоть понимаешь, что мне «некуда внутри себя идти!». У меня есть только воспоминания и мысли. Я от них ухожу.
О чём мы договорились:
- Бабушка попробует танцевать – музыку она включать умеет точно (я ей рассказала о том, что, когда мне совсем плохо или очень хорошо, – я танцую. Договорились после карантина встретиться и потанцевать вместе. На удивление, бабушка это приняла с большим воодушевлением).
- Дочка будет звонить сама и чаще. И сама, не дожидаясь вопросов, рассказывать о жизни то, что считает нужным.
- Бабушка очень хорошо готовит – будет дочке и внучке по телефону диктовать книгу рецептов семьи.
- Внук расскажет, как пользоваться диктофоном… Или будет сама писать книгу – «летопись воспоминаний». (Я почувствовала в разговоре большой ресурс в её воспоминаниях, поэтому предложила).
- Бабушка читает по телефону (теперь, надеюсь, по Вайберу) сказки внучке.
- Внучка присылает бабушке открытки.
- Мы договорились, что дочка с внуком (она знает нескольких соседей) договорится, чтобы, возможно, устроить «zoom-посиделки» для бабушек....
О счастье
Знаете, я счастлива, что мои родители сейчас с нами.
Но сейчас подумала, как им с нами сложно, пусть с близкими, но всё же в другом пространстве, без привычных вещей и без свободы делать то, что хотелось бы, и без возможности уединиться....
- Счастлива, что они всё время чем-то заняты, что их друг сейчас с ними.
- Что мама уже несколько лет занимается рисованием.
- Что у папы всё в руках горит и изобретается.
Ну и мы всё же весело мелькаем рядом...
Счастлива, что дядя и тётя моего мужа – им уже хорошо за 80 – послушно сидят дома, что дядя занимается несколько раз в неделю английским по скайпу с преподавателем... Что у них есть «свой смысл».
И я точно, услышав о бабушках и дедушках, которые сейчас ходят по городу – уже не буду злиться... Буду думать, что можно дать им взамен.
Я подумала, что мы редко являемся авторитетами друг для друга в семье – и именно «своим» доказать или разъяснить что-то очень сложно.
А ещё я вспомнила сервиз в родительской квартире – из какого-то красивейшего белого, аж прозрачного нежного фарфора, с голубыми цветами. Он стоял в серванте, и в детстве мы доставали его для торжественных чаепитий. Он и сейчас в шкафу у родителей. Наверное, спрошу, хотят ли они, чтобы мы его привезли к нам – самое время пить «торжественный» чай.
Светлана Ройз
Фото: pixabay.com
