Каждую среду известная писательница Анна Берсенева, не пропускающая ни одной новинки, знакомит нас с книгами, которые, по её мнению, нельзя не заметить в общем потоке.
На первой же странице книги «Жёлтые цветы для синей рыбы» (М: Текст, 2019) Борис Шапиро-Тулин (уроженец Бобруйска, не забывающий о своих корнях, – прим. редактора сайта) предупреждает, что сюжет этого романа сначала явился ему в виде череды странных головных уборов: куски материи, под которыми скрывались от солнца бывшие рабы Египта, потом – парики с буклями, перетянутыми сзади чёрной лентой, потом – немецкая фуражка с высокой тульей, потом – ушанка с болтающимися завязками, и берет, и белый кружевной платок, и маленькая кокетливая шляпка из беличьего меха.
И герои, живущие в разных странах, и эпохи, отстоящие одна от другой на столетия, тоже являлись, по предуведомлению автора, разрозненным образом.
Это может насторожить читателя, так как он ожидает от романа внятной композиции и персонажей, предстающих живыми людьми, а не смутными осколками, которые автор, по его словам, пронумеровал, как археологи нумеруют разбитые глиняные таблички, а потом стал соединять, подбирая очертания их контуров, пока не получился осмысленный текст.
Так вот, ключевое слово здесь – «осмысленный», и поэтому читательская опаска будет излишней. Причем смысл предстает в «Жёлтых цветах для синей рыбы» в главном значении этого слова – как то, что не просто увлекает читателя, а делает текст необходимым. Поэтому композиция, структура этого романа стройна как кристаллическая решетка алмаза, и никакой размытости в его фабуле нет.
Сложность здесь не означает невнятицы. Совсем наоборот, сюжет проработан до мельчайших деталей, как и образы героев, – и главных, и тех, кого язык не поворачивается назвать второстепенными.
В захваченном фашистами городе Бобруйске соседка спасает маленького еврейского мальчика, отец которого на фронте, а мама убита. Мальчик вырастает, становится художником и всю жизнь ищет ответ на вопрос: зачем всё это было? Зачем искусство, если оно не остановило убийц? Зачем уцелели в войне люди, если их жизнь после этого была преисполнена главным образом горестных забот? Зачем уцелел он сам, стал ли он лучше после всего, что пришлось пережить в детстве?
На такие вопросы не бывает ответов в рамках бытовой логики. И всё-таки ответы, несомненно, есть. И для того чтобы обозначить направление поиска, Шапиро-Тулин направляет свой роман в совсем, казалось бы, отдалённые от той бобруйской истории области – туда, где Моисей умирает, не войдя в Святую Землю, в которую привёл свой народ, а Иоганн Себастьян Бах пишет Кантату №21 на псалом Давида «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься?».
Не могу сказать, что такой повествовательный прием – мерцание смыслов во множестве времен и героев – явился для меня неожиданностью. Каждый, кто читал предыдущие книги Бориса Шапиро-Тулина, понимает, что в его мире бобруйские жизнелюбы, о которых он написал множество смешных, трогательных и трагических рассказов, и тайны Ветхого Завета, которым посвящены семь его книг, не разделены.
В связи с этими семью томами, совершенно ошеломляющими по глубине, парадоксальности и яркости, возникает, кстати, вопрос к издателям: как может быть, чтобы такие книги были изданы лишь однажды, крошечным тиражом, в прекрасном, но очень дорогом иллюстрированном подарочном издании? Ведь в том, что они вызвали бы самый жгучий интерес у широкого читателя, нет ни малейшего сомнения, так почему же именно широкому читателю их не представить?
В «Жёлтых цветах для синей рыбы» жители Бобруйска прописаны не просто с любовью, но с художественной выразительностью, заставляющей вспомнить произведения Шолом-Алейхема и Исаака Башевиса Зингера, а кантата Баха предстает как великий символ неслучайности и таинственного воздействия прошлого на будущее, что заставляет вспоминать бабочку Рэя Брэдбери.
Заметьте, не имитирует, а именно заставляет вспоминать традицию подобной образности.
Соединение ясности и сложности – вот суть этого романа, и проявляется она во всём – в том, как на равных и с равной же выразительностью описаны в нём люди простые и утончённые, в том, как автору удаётся словами рассказать о музыке, в том, как единство и непрерывность жизни видятся воочию. Эта книга и с силой воздействует на читательские чувства, буквально бьёт по ним – и в то же время трепетно их бережет.
Такой вот прекрасный парадокс.
Новые известия
